Николай Брешко-Брешковский (Фраскуэло). Книга, человек и анекдот (В. Н. Унковский)

Опубликовано в эмигрантском журнале "Для Вас" № 41, 6 октября 1934 года под псевдонимом Фраскуэло.

Интересная книга, интересный человек... Да и в анекдотах, пожалуй, недостатка нет.

Чем не анекдот, и жуткий, и даже трагический.

Война...

Санитарный поезд Имп. Александры Федоровны. Старший врач его, доктор Унковский, тот самый, которому мы с особенным удовольствием посвящаем эти строки.

Кто-же начальник этого поезда?

Полковник Риман, гвардеец, семеновец. В 1905 году его имя прогремело, как столь-же энергичного, сколь же и жестокого усмирителя «московского восстания».

Командир Семеновского полка, генерал Мин, спустя несколько месяцев, был застрелен двумя террористами. Такая же расплата грозила и полковнику Риману. Но этот сухощавый, волевой офицер перехитрил тех, кто охотился за его черепом.

С паспортом на чужое имя, он исчез. Где он жил восемь лет, по каким ближним, или дальним чужбинам скитался, никто не знал, или, пожалуй, знали очень немногие.

Но, с первыми раскатами военной грозы, полковник Риман, так же неожиданно, как и исчез, появился в Петербурге, чтобы исполнить свои долг.

Он просился на боевые позиции, в ряды своих родных семеновцев, но высокие покровители его запротестовали самым решительным образом:

— Вас убьют в первом-же сражении, убьют, предательски, в спину, русской-же пулею... Убьют те, кому это не удалось «после Москвы»...

И, волею-неволей, Риман удовлетворился: тыловой должностью начальника санитарного поезда.

Но, во дни «великой бескровной февральской» революции, когда полилась кровь защитников России, носивших погоны, и эти погоны срывала обезумевшая чернь, полковник Риман таинственно и бесследно исчез и на этот раз.

Вообще, доктор Унковский много любопытного разсказывает о своей совместной работе с этим сильным, загадочным человеком.

Сам же Унковский, целиком отдаваясь своему подвижному госпиталю, успевал помещать в бывших петербуржских имосковских газетах талантливые корреспонденции «с театра войны».

Несколько лет спустя эмигрантская волна выплеснула его в Сербию, где он вскоре получил должность главного врача в пехотной дивизии.

С этой дивизией, доктор Унковский совершил легендарный по своим трудностям и нечеловеческой борьбе с природой, поход через всю Албанию к берегам Адриатического моря.

С обледенелых круч, где почти не ступала нога человека, снежные вихри с бешеным воем срывали палатки, срывали вьючных «магарцев», орудия, отдельных бойцов...

Увы, этот поход оказался более, чем безрезультатным: Лига Наций, комфортабельно заседавшая на безмятежном берегу Женевскаго Озера, увлекаясь «самоопределением народов», вынудила сербов очистить Албанию, где тотчас же странный епископ Фан-Нолли помог большевикам создать коммунистическую базу для всего Балканского полуострова.

Армия демобилизуется. Сокращаются штаты — Унковский, сняв сербский мундир с полковничьими погонами, перекочевывает в Париж и работает у станка на заводе Рено. Но и в этих условиях, он все же не выпускает из рук пера. Обстоятельства складываются в его пользу: французские владения Центральной Африки, в частности Дагомея, нуждаются в знающих, выносливых, готовых жить в каких угодно условиях врачах.

И вот, Унковский проводит два года среди дагомейских негров и оттуда посылает в берлинскую газету «Руль» множество захватывающих корреспонденций.

Кончился контракт с французским правительством. Унковский возвращается в Париж, и теперь это уже человек — либеральной профессии. Никем и ничем несвязанный, он становится представителем харбинскаго журнала «Рубеж». На его страницах он помещает большие очерки о русских писателях, артистах, общественных деятелях и, вообще, выдающихся людях.

В связи с этим, нельзя не отметить необыкновенную доброжелательность Унковского. К сожалению, далеко не всем эмигрантам свойственную. Каждый очерк его дышет любовью к России и мягким, бережным отношением к тем, кого он описывает.

Попутно, этот врач-журналист долго и тщательно работает над своим первым, на днях увидевшем свет, романом «Перелом». Как не нуждается в ясном и точном определении слово «любовь», точно так же трудно заковать в тесные рамки слово «талант».

Можно писать прекрасным литературным языком, можно этот язык расцвечивать и глубиною, и психологией, и блестками содержания, но при наличии всех этих качеств, роман все-таки будет преодолеваться читателем не без труда. Роман Унковского в один вечер проглатывается с начала и до конца. Написанный с благородной простотою, он увлекает, волнует.

Даже, при отсутствии «героя» в ходячем значении слова. Обыкновенный человек, даже серенький, даже, порою, нелепый. А он близок вам, потому что написан во весь рост кистью подлинного мастера...

Унковский, видимо, пережил константинопольский этап российского беженства. Волшебная столица берегов Босфора изображена им с такой наблюдательностью, такой яркостью, что, право, вспоминаешь местами знаменитый роман Клода Фаррера «Человек, который убил...»

Тоже самое можно сказать и про дагомейские впечатления. Негритянские царьки, полу-колдуны, полу-министры и самые рядовые негры — это целая галерея живых, трепещущих персонажей со всем, что в них есть уродливого, смешного, отталкивающего и... трогательного.

Прочтите, непременно прочтите роман Унковского...

Биографическая справка

Николай Николаевич Брешко-Брешковский (1874 - 1943) — писатель, журналист, художественный критик.
Родился в семье революционерки, воспитывался дядей. Окончил Ровенское реальное училище, в начале XX века жил в Санкт-Петербурге, где был популярным писателем и журналистом. Писал поначалу преимущественно о спорте, моде, искусстве, светской жизни. В дальнейшем все более увлекся политической и детективной беллетристикой.

В 1920 году эмигрировал в Варшаву, где выступал в периодике, выпустил несколько политических романов, занимался переводами. В 1927 выдворен из Польши по политическим мотивам, переехал во Францию, cотрудничал в эмигрантской печати и в французских газетах. Пользовался псевдонимами Мата д’Ор, Старый петербуржец, Василий Верига, Николай Белый, Фраскуэлло и другими. В конце 30-х годов поступил на службу в Германию, в органы пропаганды. Погиб во время бомбардировки Берлина британской авиацией.

Владимир Николаевич Унковский (1888 - 1964) - военный врач, журналист и писатель. Родился предположительно в одной из ветвей дворянского рода Унковских. После революции эмигрировал. Участвовал в ряде военных акций в Европе и Африке. Сотрудничал с различными регулярными изданиями (и не обязательно эмигрантскими) по всему миру. Пользовался псевдонимом Андрей Клинский. В 1934 году опубликовал в Париже роман из эмигрантской жизни "Перелом" (в 4 частях), которому и посвящено эссе Брешко-Брешковского. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Комментарии от редакции

Собственно, мы разместили эту писанину здесь по одной причине - половина эссе вроде посвящена деталям биографии Римана, частично описывающим его жизнь между двух русских революций. Видимо, история Римана казалась Брешковскому более интересной, чем приключения Унковского. Также любопытна информация о том, что высокие покровители Римана понимали, что после московских событий его скорее всего убьют свои же - семеновцы. Не об эсерах-террористах предупреждали Римана - о русской пуле в спину от собственного полка. Хорошенькая "рекомендация" для военачальника.

Почти у всех членов императорской фамилии, особенно у женщин, были свои санитарные поезда. Действительно ли Фраскуэло говорил о поезде Александры? "Полевой Царскосельский военно-санитарный поезд №143 Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны" - вошел в историю русской литературы благодаря Сергею Есенину, который в самом начале 1916 года был назначен санитаром в этот поезд. Протекцию оказывал Есенину уполномоченный императрицы Александры, полковник Дмитрий Николаевич Ломан (1868-1918). В 1905 году Ломан был одним из охранников царской семьи, позднее стал другом Григория Распутина, в 1916 являлся руководителем Царскосельского лазарета и начальником санитарного поезда №143. Ломан погиб в 1918 году. Очевидно, Риман командовал каким-то другим поездом.

Некий поезд Римана упоминается в письмах Александры Федоровны к мужу летом 1915 года, и в биографических примечаниях к этим письмам обычно указывается скромно только фамилия без инициалов и то, что это офицер, командующий одним из санитарных поездов. Прямого указания на то, что это тот же самый Риман, который проводил карательную экспедицию на Казанской железной дороге, нет.

Источник фото санитарного поезда:
Центральный государственный архив кинофотодокументов Санкт-Петербурга
Шифр П 32
"Военно-санитарный поезд и подвижное операционное отделение Её императорского Величества Государыни императрицы Александры Фёдоровны"
Дата съемки 1904 год
www.photoarchive.spb.ru

Далее: Никольский Е.А. Записки о прошлом. 9 января 1905 года